«Не умолкнет во мне война» …
Кузеванова Евгения Михайловна в 1984 году беседовала с супругами Сурмиными, Иваном Ивановичем и Матреной Александровной.
Рассказывает Сурмин Иван Иванович:
1918 год... Излишне говорить о тех, событиях, о тех великих потрясениях , которые переживала наша, только что родившаяся, Советская страна. И что значила, в масштабах этих событий, судьба одного человека? Человека, появившегося на свет именно в то немыслимое время. И, несмотря на все превратности судьбы, выжившего ...
-Где родился, спрашиваете? А нигде - с неба выпал! Нашли и подобрали меня добрые люди, семимесячного, на станции Самара. То ли бросила мать, то ли случайно потеряла, кто знает ... Вот так — без прозванья, без имени - началась моя жизнь. Назвали люди Иваном, спасибо им. А потом — детдома: в городе Долматове Курганской области, в Каменске-Уральском долго жил, а напоследок в Колчедане. Как жилось в детдомах, лучше не вспоминать. Время-то — не сравнишь с теперешним! А я ещё, вдобавок, был немтой, совсем не разговаривал. Первые слова научился говорить, когда мне уже было лет четырнадцать - пятнадцать. Вот и судите, легко ли приходилось... Из Колчедана нас расформировали — кого куда. Меня послали в село Кислово, в колхоз. Работал. В тридцать девятом женился. С той поры и живу в Покровке. Хотя по паспорту считаюсь уроженцем этого села. Что ж, стало быть, это и есть моя родина: здесь родилась моя семья, здесь мой дом.
Ну, а о войне что могу рассказать? Ведь сколько годов-то прошло... Война застала меня в Челябинске, я тогда на действительной служил. Ну, поучили нас, и повезли на фронт. Под Москвой тогда положение тяжёлое было. Но воевал я, первый раз, не долго. Помню, на Калининском направлении это было: чтобы отбить у немца деревню (название забыл), мы шли всю ночь по болоту, по горло в воде. И сразу в бой. Ну, деревню мы взяли. На ночёвку определили нас в сельскую школу. А назавтра заболел я, ноги отнялись. Полечили, полечили меня, да и отправили домой — по болезни. Добирался до дома целый месяц, едва живой... Ну, отмыла меня жена, отогрела, выходила. А через месяц - снова на фронт. На этот раз — под Ленинград . Вот там в меня и попало. Бой тот был прямо на степи, укрыться негде. Я успел только гранату бросить, а тут — снаряд, прямое попадание. Всех нас и разбросало. Как меня подобрали, кто — ничего не знаю. Очнулся в полевом госпитале, уже без ног. Потом - семь месяцев по госпиталям: город Вологда, город Молотов, Сибирь. Последнее время лечился в Томске. Там мне и протезы сделали. Но что толку? Ходить на них я так и не смог ... Вот так всё и было.
Рассказ, от которого тяжело и больно на сердце, продолжает Матрёна Александровна.
— Ну что, я тогда на железной дороге работала. Утром бригадир говорит:《Иди сегодня на станцию дежурить. Удивилась я: так-то на путях всё была. А он уж знал, что Иван на станции сидит, его ночью привезли. Знал, а мне не сказал. Ну что, захожу я в помещение, а он сидит, съежился весь, замёрз в своей шинельке - дело-то поздней осенью было. Сидит, и протезы рядом. Ох и плакал он, ох и плакал. Вот так и встретились: он ревёт, я реву. А сама сую ему бутылку с молоком, шаньгу (уж какие и шаньги тогда были!). Ну что, наревелась, да и побежала в деревню: лошадь просить. Домой ведь его надо было везти ...
Признавался после: не надеялся, мол, что примешь. А как не принять-то? — не по пьянке здоровье, руки-ноги потерял! Не удивляйтесь, не оговорилась я: у него ведь и руки не действовали, с ложечки кормила. И с головой часто плохо было.
Ну что, прожили жизнь, всякое было. Но детей, слава богу, вырастили: сына и дочь. Сына-то, не так давно схоронили... От болезни умер. Но пятеро внуков у нас.
Снова обращаюсь к нему:《 А как вы о Победе узнали?.
— Да как узнал. Ну, прибежал тут один: 《Иван, победа ведь!— война кончилась. А я, ну...
Иван Иванович не заканчивает фразу, низко опускает голову. И так всё понятно. Да, война закончилась для него ещё в сорок втором году. А вернее: не закончится никогда... Есть у него, конечно, правительственные награды. Среди них: орден Отечественной войны 2 степени.
Никто не забыт, ничто не забыто. Всё это так. Но кто измерит те страдания, что выпали на долю Ивана Ивановича и Матрёны Александровны Сурминых?
И разве можно говорить о них по отдельности? Нет, это единая, неразделимая ни в горе, ни в радости, пронзительная судьба.
Хлызова Дарья 8б класс
Источник: Газета 《Пламя》от 21 декабря 1984 года, статья Е.М. Кузевановой «Судьба»; семейные архивы Сурминых, Талашмановых.